Космическая тетушка - Страница 84

– Пока плохо.

– Эх! – жуя, огорчался Охта.

В машинном отделении пахло вскипающим припоем, обнаженными проводами, терзаемым пластиком. Кругом валялись раскуроченные детали и самолично сконструированные Мальком инструменты, похожие на орудия пытки.

– Долго еще? – спрашивал Антиквар. – Капитан интересуется.

– Дней пять повожусь… – неопределенно отвечал Малек. – Ты ей передай, что как только починю – сразу сообщу. К ней как, можно в каюту зайти?

– Ты загляни к ней, навести, – посоветовал Мальку на третий день Калмине. – Она будет рада. Про ремонт расскажешь.

– И я буду рад… Сейчас некогда, – рассеянно отозвался Малек.

Калмине впихнул ему за щеку последний катышок хлеба и ушел.

Бугго пришла в себя наутро второго дня после столкновения с «Барриерой». Она пошевелилась на койке, сразу ощутив стягивающие повязки. Глупым бревном выглядела нога в лубке. Бугго попробовала сесть, но резкая боль во всем теле строго остановила ее. Бугго откинула голову на подушку и закричала пронзительно:

– Господин Хугебурка! Черт вас побери!

Хугебурка возник возле капитанской койки с такой стремительностью, словно караулил под дверью.

– Что со мной? Доложите! – велела Бугго, сердито барахтаясь под одеялом. – Почему я не могу встать?

– Повреждение кости спины, – сказал Хугебурка.

– Какой еще кости? Что за кость спины? – Бугго вдруг ужасно перепугалась. – У меня что, перебит позвоночник?

Хугебурка сказал:

– Нет, это лопатка… Мы думаем, все будет нормально.

– «Мы»? Кто это – «мы»? Консилиум докторов?

– Мы с Антикваром, – пояснил он.

– Ну, тогда я совершенно спокойна… А нога?

– Перелом. Зарастет.

– Иезус на троне! Как же я буду командовать кораблем?

Хугебурка посмотрел на нее тоскливо и протянул:

– До вашего выздоровления командование кораблем я принимаю на себя…

Бугго с ненавистью сказала:

– Дорвались до власти, да?

Хугебурка сел сбоку на ее койку, чуть наклонился.

– Хотите позавтракать?

– Разумеется! И еще хочу мою планшетку про любовные истории. И костыль. А что этот Ерхой – вы направили ему требование о безоговорочной капитуляции?

– Поскольку Ерхоя больше не существует, то, боюсь, это было бы бесполезно.

– А вы не бойтесь, – посоветовала Бугго и сморщилась. – Ну надо же, как мне больно… Что вы с ним сделали, с этим нахалом?

– Малек немного не рассчитал со своей пушкой… Она разнесла «Барриеру» на атомы.

– Превосходно! Скажите Мальку, когда его увидите, что я повышаю ему жалованье. Никто больше не пострадал?

Хугебурка покачал головой.

– Превосходно, – повторила Бугго, чуть кривя рот. – Стало быть, мы обошлись практически без потерь. Доложите обстановку. Где мы находимся?

– В половине градуса от места сражения. «Ласточка» сейчас дрейфует.

– Дрейфует в неисследованном космосе? – Бугго снова попробовала сесть.

Хугебурка уложил ее обратно.

– Не вскакивайте. Быстрее заживет.

– Ладно, – бессильно сказала Бугго, откидываясь на тощую подушку. – Командуйте. Только… докладывайте мне почаще.

– Как можно чаще, – обещал он. – А вы не вставайте. И постарайтесь вообще не двигаться. Я пришлю сюда Сфену, она будет вам прислуживать.

С недовольным видом Бугго смотрела, как ее старший офицер покидает каюту. Затем потянула руку и взяла планшетку с романами. Но все эти любовные истории вдруг показались ей невыносимо скучными и пошлыми. Удивительно, как меняется мир, стоит что-нибудь себе повредить. Должно быть, и еда окажется невкусной, а уж о встрече с этой Сфеной и подумать было страшно.

* * *

«Ласточка» тоже хворала, однако на поправку шла быстрее, чем ее капитан. То и дело в брюхе корабля принималось что-то урчать; затем все стихало, но все равно оставался постоянный звук работающего в четверть силы двигателя – и этот звук с каждым днем делался все увереннее.

Корабль медленно смещался по широкой дуге вдоль Кольца. Хугебурка пытался приблизиться к границе обитаемого мира хотя бы на полдня, но мощности у поврежденной «Ласточки» пока не хватало.

Бугго часами смотрела в окно, запоминая звезды, холодно озарявшие ее лицо. Два раза в день к ней являлся с личным докладом старший офицер. Он приносил перечень устраненных поломок, показывал примерные координаты корабля и делился соображениями. Бугго мучила его долгими расспросами и требовала в точности объяснить, где они сейчас находятся и как скоро смогут прибыть на Стенванэ. Она уличала Хугебурку в мельчайших неточностях и подвергала изощренным моральным пыткам, стоило ему, на свою беду, допустить хоть какое-то противоречие в высказываниях.

Хугебурка стоически переносил все испытания. Калмине Антиквар откровенно считал его героем и держался с Хугебуркой как с великим человеком.

Даже Охта Малек сознавал сложность ситуации и однажды вбежал в каюту Бугго с очень мятым, заляпанным жирными пятнами листком, где было что-то криво начерчено. На обороте листка имелись невнятные схемы со стрелочками и таинственными обозначениями. Малек использовал буквы лагидийского алфавита. Должно быть, они нравились механику «Ласточки» своим сходством с шестеренками.

– Вот, – проговорил он застенчиво. – Здесь все указано, госпожа капитан. Можете изучить. Во всех подробностях. Особенно здесь.

Он указал на одну густо исписанную схемочку и улыбнулся. Шерсть на его маленьком личике слиплась и потускнела.

– Спасибо, – сказала Бугго. – Твои старания выше всяких похвал, Охта.

Он взъерошил мех у себя на щеке и удрал.

– Я тебя спас, – сообщил он Хугебурке, которого встретил возле двери в капитанскую каюту.